Алина Борисова - Край забытых богов[СИ]
Лоу пытался его упрекнуть, но он ответил только:
— В свои куклы играй сам. А я не вижу причин разговаривать с едой и изображать того, кем я не являюсь.
— Кем ты не являешься? Воспитанным эльвином? — Лоу картинно выгибает бровь.
— Лицемерным вампиром. Если глядя на нее я могу думать только о вкусе ее крови, зачем мне знать ее мнение о погоде на завтра?
— И ничего–то ты не понимаешь, глупый мальчик, — лениво тянет сидящий за моей спиной Фэрэлиадар и приобнимает за плечи, заставляя откинуться ему на грудь. — А поедемте на бал, а, принцесса?
— Нет, прекрасный принц, вы же знаете, балы — это без меня, — мягко отвожу его руку и отстраняюсь. Лоу смотрит с загадочной улыбкой, но не вмешивается.
Собственно, Фэрэл даже и не пристает. Обниматься по поводу и без у них тут настолько принято, что спроси я его, а чего он, собственно, меня обнимает, он удивится разве что. Правда обнимает? Не заметил. Ну, приятнее так, разве нет? С Фэрэлом было легко. Чувствовалось, что общаться с людьми его учили, причем учили не только для «охоты». Он умел слушать, легко вел беседу «на равных», а не снисходил до нее, как некоторые в вампирском лагере, слабо представлявшие, насколько вообще разумны люди и насколько взрослее ребенка можно считать меня.
И даже его ежевечернее «а поедемте на бал» давно уже стало дежурной фразой, а не реальным приглашением на мероприятие. Нет, он был бы, конечно, только за, но уже привык, что я отказываюсь.
Балами он в шутку называл вечеринки, которые проходили в лагере, практически, ежедневно. Начиналось все очень красиво — песнями. Никогда прежде не доводилось мне слышать, как поют вампиры. Если, конечно, не считать песней то холодящее душу завывание аниар, что едва не стоило мне жизни. Ни Анхен, ни Лоу никогда не пели — ни для меня, ни в моем присутствии. Лоу и здесь никогда не пел, что было немного странно — при его–то любви к стихотворчеству. Но свои стихи он всегда декламировал, словно прозу — излишне буднично, камерно, будто продолжая разговор. И только в частной беседе, не «со сцены». А здесь — разве что подхватывал песню вместе со всеми, но запевали всегда другие — один голос во тьме, второй, третий, и вот уже все они поют, и это завораживающее многоголосье льется прямо в душу. Так, что из головы пропадают все мысли, тревоги, горести. Забывались проблемы, и хотелось лишь плыть, подхваченной переливами чудесной мелодии, проживая эмоции, что вкладывались певцом. Песни переходили в танцы, и это тоже было красиво, ведь танцевали они отрываясь от земли и паря над нею, и каждый их жест тоже был не только красотой и совершенством линий, но и эмоцией, разлитой в вечернем воздухе. А вот танцы, прямо там, в воздухе, перерастали в оргию, и падали на землю, словно осенние листья, сброшенные одежды, и кружились все в более страстном ритме пары, и не только пары, и оседали на землю сложными многофигурными композициями. Или не оседали, а продолжали прямо там, паря и кувыркаясь в потоках еще слишком прохладного для меня весеннего воздуха.
Я видела это только однажды, в самый первый день, когда Лоу уговорил меня просто взглянуть и послушать песни. Песни были красивы, как и танцы, впрочем. А вот потом я сбежала, не выдержав зрелища, да и чьих–то шаловливых ручек на пуговицах моей одежды.
Меня не преследовали, на моем присутствии не настаивали. Но Лоурэл, да и вся его дружная компания, вечеринок не пропускала, наслаждаясь обществом друг друга во всех возможных смыслах. Кроме Фэрэла с Лиринисэном в компании был еще Каритинор, пытавшийся быть со мной вежливым, но не общаться больше необходимого. Сам он беседу со мной никогда не заводил, но при встрече непременно здоровался, и, если Лоу или Фэрэл просили меня что–то сказать, всегда кивал в ответ на мои слова, словно подчеркивая, что он меня слышит. Были, конечно, и девы. И Нинара с Исандрой, и холодная, чуть высокомерная Ликиана, и смешливая Юлидара, и сосредоточенная, всегда невероятно хладнокровная Акдания.
Кто из них, собственно, с кем, вычленить не удавалось. Все они радостно обнимались, целовались и общались. И если сегодня мне казалось что, к примеру, Ликиана с определенными надеждами поглядывает на Фэрэла, то уже завтра можно было заключить, что она предпочла бы Лиринисэна. То ли я была слишком неопытна, чтобы распутать этот гремучий клубок всевампирских связей, то ли и сами они еще не слишком разобрались.
Единственный, в ком я не могла ошибиться, так это Лоу. Девы им интересовались активно, и не только эти. И он готов был со всеми шутить, целоваться и танцевать (в глубоко вампирском понимании этого слова), но при этом близко к себе не подпускал никого, мгновенно отстраняясь при малейшей попытке сократить дистанцию. Он умудрялся быть неуловимым, никуда особо не исчезая. Но это чувство, что вот вроде он есть, и при этом его как бы и нет, он порождал не только во мне.
А я…Нет, я его не ревновала — ни к вампиршам, ни к вечеринкам. Просто, наверное, все отчетливей понимала, что он никогда и не был моим. Он всегда уходил и возвращался. Был рядом, когда его помощь была необходима, и исчезал, когда такой необходимости не было. Но когда я жила в его доме, его отсутствие воспринималось естественней, просто у него где–то там дела. А вот теперь я рядом, и дела у нас общие. Он ввел меня в круг своих друзей, помогает разобраться с объектами их археологических исследований, и по–прежнему присутствует в моей постели. Но порой обернешься, чтоб схватить его руку, и хватаешь лишь воздух. Ветер. Всего только ветер: он здесь, и его нет. И, как я видела сейчас, не только в отношениях со мной.
Ну а пока лунные эльвины осторожно снимали землю в намеченном месте, техники готовились к установке камеры перехода, Лоу по объемной схеме делил внутреннее пространство склепа на квадраты и закреплял за каждым свою рабочую группу. Светлейший Нардан увлеченно рассказывал мне о великолепных бронзовых клевцах и чеканах, созданных древними мастерами для древних воинов, а Фэрэл, который просто обожал доставать профессора, полуприсев на стол и болтая ножкой, лениво интересовался, а что бы, собственно, замечательным древним мастерам не перейти было в то время к производству железного оружия, глядишь, их воины и выиграли бы свою последнюю битву.
— Но Фэрэл, производство железного оружия требует освоения совсем иных технологий, — вдохновенно вещает профессор, не замечая, что Новый откровенно его дразнит. — Это и ковка вместо привычного литья, и гораздо более высокая температура плавления. Собственно, именно невозможность достичь подобных температур и делало производство железных изделий невозможным в течение многих тысячелетий развития…
